Теперь, товарищи, следующий пункт моего доклада.

Если такова рентабельность нашей борьбы, если та­ковы размеры зла, с которыми нужно бороться, то ка­ковы те меры, которыми мы боролись до сих пор и ка­кими мерами будем бороться впредь?

Самой простой мерой были меры административного ограничения продажи алкогольных напитков. Вполне естественно, что наши Общества прежде всего обрати­лись к этому. Это было первой, но конечно не един­ственной мерой, так как административные ограни­чения были применены далеко не во всех союзных респу­бликах. Только в двух из них уже изданы специальные законы. В РСФСР есть постановление СНК РСФСР о мерах борьбы с продажей алкогольных напитков от 29 января 1929 г., дополненное 11 мая 1929 г. По Узбекистану есть подобное же постановление СНК Уз­бекистана от 16 апреля 1929 г. По другим республикам, хотя нет еще общих законов, но есть ряд постановлений местных советов и исполкомов, и теперь мы уже можем подвести итоги этому опыту административных ограни­чений.

Каковы эти итоги? Надо сказать, что в общем и це­лом в отношении уменьшения пьянства опыт административных ограничений оправдал себя. Мы име­ем, во-первых, данные милиции, во-вторых, данные промышленных предприятий о прогулах после празд­ничных дней и о прогулах вообще, мы имеем данные об изменении производительности труда и имеем поста­новления длинного ряда массовых рабочих собраний об итогах этого опыта. Кроме того, мы имеем сведения о шинкарстве, о количестве задержанных шинкарей. Ре­зультаты этого опыта по всем городам, по которым толь­ко собраны сведения, совершенно между собой совпа­дают, они все направлены в одну сторону и этим по­казывают, что эти данные не случайные, а имеют общее значение.

Во-первых, всюду значительно уменьшилось алко­гольное питье среди рядовой рабочей массы—это несомненный факт—особенно в праздничные дни и в дни получки. Во-вторых, сократилось количество задержи­ваемых милицией заядлых пьяниц. В некоторые дни — перед пасхой, перед 1 мая—это количество сократилось сплошь и рядом в несколько раз. В-третьих, сократилось количество прогулов на предприятиях в после праздничные дни. Я не имею возможности утомлять вас оглашением того длинного ряда сведений по отдельным заводам и предприятиям, которые у нас имеются. Но вот например механический строительный цех Прохоровской мануфактуры. Здесь количество прогулов после празд­ников за весь апрель 1928 г., когда не была ограни­чения продажи алкогольных напитков, было 67, а за апрель 1929 г., когда эти ограничения продажи алко­гольных напитков были,—только 4 прогула. За май в 1928 г. было 33 прогула а в 1929 г.—только 2.

Такого же типа отчеты мы имеем но длинному ряду других московских предприятий — по «Красному бо­гатырю», по Электрозаводу, по типографиям, по тек­стильным фабрикам и т. д. То же самое в провинции, в тех городах, где введены были ограничения. Всюду картина одинаковая: снижение прогулов в послепраздничные дни, громадное уменьшение задерживаемых пьяных и уменьшение роста пьянства в рабочие дни. Начали несомненно оздоровляться бытовые условия, уменьшились избиения жен (как об этом говорят резо­люции текстильщиц) и т. п., но параллельно все же имеется некоторое увеличение количества задерживаемых шинкарей. Увеличение числа задерживаемых шин­карей не означает однако равного роста шинкарства. Оно произошло отчасти только статистическим путем благодаря тому, что были изданы новые законы о более строгой борьбе с шинкарством с января этого года и благодаря тому, что прибавились указания членов на­шего общества на шинкарей. Благодаря этому стало увеличиваться число случаев задержания милицией тех шинкарей, которые занимались этим промыслом и рань­ше, но которые раньше не задерживались. В извест­ных пределах произошло и возрастание шинкарства, но оно перекрывается теми положительными результа­тами, которые имели место. Таким образом в общем и целом опыт административного ограничения в промы­шленных районах дал благоприятные результаты в смы­сле уменьшения пьянства.

Но надо отметить, что этот опыт обнаружил также и ряд административных перегибов и увеличение адми­нистрированием в этой области. Это заметно было пре­жде всего по трем линиям. Во-первых, целый ряд мест­ных советов далеко ушел за пределы тех ограниче­ний, которые были декретированы правительственны­ми органами,—устанавливалось закрытие торговли не только по праздникам, не только накануне праздников, но и на специальные двухнедельники трезвости и т. п. которые объявлялись местными органами. Это создавало гораздо больший искус для населения, чем который был подготовлен предшествующей агитацией. Во-вто­рых, замечался административный перегиб в том смысле, что закрывали лавки Центроспирта в деревне, перепол­ненной самогоном, не принимая никаких мер для пре­сечения этого самогоноварения, как например примене­ние круговой поруки крестьян, когда крестьяне обя­зуются под страхом общественного штрафа не курить самогон, если там закроют продажу водки. Вот таких обязательств не ставилось. В-третьих, замечалось, что административные ограничения распространялись на те места, где перед этим не было проделано никакой обще­ственной работы, где не было вообще даже сколько-нибудь значительного скопления рабочих, не говоря уже о наших Обществах. Надо заметить, что организации Общества борьбы с алкоголизмом в центре и на местах в большинстве случаев остались чужды этим переги­бам и своевременно против них предупреждали. Ибо эти перегибы часто означали на деле «отписку», т. е. укло­нение местных органов от такой борьбы с алкоголизмом, какая заключается в зат­рате средств на открытие безалкогольных чайных и других учреждений культурно-бытового от­влечения от пьянства, на чем всюду настаивали наши Общества.

Вся эта практика административных перегибов могла бы не вызывать возражений, если бы борьба с алко­голизмом происходила в безвоздушном пространстве, если бы для нас не имело значения общехозяйственное развитие. Но ведь все стороны хозяйства СССР тесно связаны между собой и взаимно согласованы. По пяти­летке, которая в настоящее время принята, производство водки очень значительно уменьшается. В то время как сейчас, в 1928/29 г., у нас производится около 510 млн. литров водки в год, спустя 3 года с небольшим по этой пятилетке, с 1 октября 1932 г. производство водки уменьшится на 30%, а если принять во внимание прирост населения, то душевое потребление по подсчету Госплана уменьшится почти на 40%. Процент умень­шения для начала довольно большой.

Это уменьшение производства водки согласовано с хозяйственным планом в том смысле, что каждый год часть того дохода, который государственный бюджет имел от водки, пятилетка заменяет другими доходами. По принятому уже V съездом советов хозяйственному плану государство за это время принимает на себя уже крупные суммы—около 300 млн. руб. по замещению доходов в бюджете от алкогольных напитков доходами из других источников.

Если мы будем проводить административные огра­ничения не в этих рамках, не в рамках сокращения душевого потребления водки на 40%, за эти три года с небольшим, а скажем на 80%, то конечно у нас получится такой недостаток в доходном бюджете, кото­рый нашему государству в данный момент не под силу, которого нельзя выдержать без ломки хозяйственного плана. Поэтому ведь мы и не приняли установки на не­медленно полное прекращение выпуска, водки, а при­няли установку на сокращение выпуска водки в тече­ние ряда ближайших лет с тем, чтобы на 4-й год этого срока количества выпускаемой водки уменьшилось на 30% против нынешнего и душевое потребление—на 40%. А потом количество выпускаемой водки в ближай­шие после этого годы совсем сведется на-нет.